Проект Next Monday возвращается в ДК Рассвет с эклектичным сочетанием интроспективного Октета фа мажор (1824) Франца Шуберта и фортепианной старообрядческой мистерии «Звон» (1991) Павла Маркелова.
«Звон» — потаенное и редко исполняемое сочинение для двух роялей удивительного композитора Павла Маркелова (1967–2016). Уроженец Магадана, Маркелов окончил Гнесинку по классу флейты и композиции и, отслужив в армии, с 1989 года до самой смерти служил главным звонарем, уставщиком и головщиком знаменного роспева в Успенском храме-колокольне Рогожской слободы Русской православной старообрядческой церкви. Все это время он активно сочинял музыку, основанную на колокольных звонах и знаменном распеве — в его активе 20 (!) колокольных симфоний, мессы, мистерии и камерные сочинения. Маркелов считал себя изобретателем нового жанра «маркелианы» — «медленной роспевной музыки длительного широкого дыхания, основанная на слиянии русского и византийского роспева». Пианист Петр Айду исполняет медитативный «Звон» для двух роялей в одиночку.
На вечере в ДК «Звон» выполняет роль «предварительного действа» для позднего шедевра Шуберта, Октета фа мажор. Он был заказан графом Фердинандом Тройером, главным гофмейстером эрцгерцога Рудольфа и кларнетистом-любителем, по следам популярности бетховенского септета — граф хотел что-нибудь похожее. Септет бравировал неортодоксальным составом инструментов (на одной сцене оказывались кларнет, струнные, валторна и фагот), но был чрезвычайно популярен в Вене — темы из него насвистывали на улицах. Шуберт добавил к этому составу еще одну скрипку, тщательно учел требования и возможности исполнителей, но результат, очевидно, обескуражил слушателей — в первую очередь продолжительностью (больше часа), но также интонацией и общими решениями. Его сложно было назвать броским светским дивертисментом — октет написан подавленным 27-летним человеком, заполнявшим страницы дневника мыслями о влиянии страданий и вреде радости («боль обостряет разум и укрепляет дух; радость же, наоборот, редко заботится о первом, а второй размягчается и делается фривольным»). И если септет Бетховена играли в Вене каждый год на протяжении пары десятилетий, то шубертовский октет после приватной премьеры прозвучал на публике всего один раз и больше при жизни автора никогда не исполнялся.